Sopheeya1984
Модератор
Из: Москва
Сообщения: 1564
|
 |
Чогьям Трунгпа - Преодоление духовного материализма |
|
Послано: 16-05-2020 22:38 |
|
|
Содержание выписок из Чогьям Трунгпа:
Чогьям Трунгпа - Преодоление духовного материализма
Чогъям Трунгпа - Медитация в действии
Чогъям Трунгпа Миф Свободы Школа Тибета
Чогъям Трунгпа Шамбала. Священный Путь Воина
Сатипаттхана-сутта с комментариями Чогьяма Трунгпа
Чогьям Трунгпа - Проблески Абидхармы
Чогъям Трунгпа - Безумная мудрость
Чогьям Трунгпа - Путь есть цель. Базовое пособие по буддийской медитации
Чогъям Трунгпа - Аспекты практики
******************************
Чогьям Трунгпа - Преодоление духовного материализма
Цитата:
Чогьям Трунгпа Ринпоче буддийский мастер медитации, тертон, одиннадцатый в линии передачи Трунгпа, принадлежащей школе Кагью тибетского буддизма. Его школа получила название Шамбала-буддизм.
Цитата:
После традиционного монастырского образования Трунгпа Ринпоче стал верховным настоятелем монастыря Сурманг. В 1959, уже широко известный на родине как учитель буддизма, он бежал от китайской оккупации из Тибета в Индию пешком через Гималаи. По просьбе Далай-ламы XIV, Чогьям Трунгпа Ринпоче был духовным наставником в Школе молодых лам в Индии.
В 1968 в Шотландии учредил Самье Линг первый на Западе медитационный центр тибетского буддизма.
Он основал Университет Наропы в Колорадо, первый буддийский университет в Америке.
Помимо этого Трунгпа основал по всему миру около сотни медитационных центров; сейчас в мире имеется более 150 таких центров, которые стали называться медитационными центрами Шамбалы.
По свидетельству учеников, присутствующих во время кремации, возникли чудесные знамения, свидетельствующие о достижении просветления и достижения радужного тела.
Преодоление духовного материализма
Цитата:
Представленный в данной книге цикл бесед широко известного на Западе тибетского учителя Чогьяма Трунгпы Ринпоче - выдающегося мастера медитации и ученого - прежде всего исследует, каким образом люди вовлекаются в духовный материализм, какие формы самообмана подстерегают начинающих. Автор рассматривает основные отличительные признаки подлинно духовного пути.
Полностью - тут:
http://spiritual.ru/lib/lindex_dmat.html
Поэтому практика медитации должна начинаться с самого внешнего слоя «я», с беспорядочных мыслей, которые непрерывно проносятся сквозь ум, т.е. с умственной болтовни.
В подлинной медитации мы не имеем намерения создавать поток мыслей и не имеем намерения их подавлять. Мы просто даем им возможность возникать самопроизвольно и становиться выражением глубинного разума, выражением точности и ясности пробужденного ума.
Если мы разрушаем стратегию непрерывного порождения постоянно перекрывающих друг друга мыслей, то «владыки» прибегают к возбуждению эмоций, чтобы отвлекать нас: ими. Возбуждающее, красочное, драматическое качество эмоций захватывает внимание; мы как бы оказываемся поглощенными интересным кинофильмом. В практике медитации мы не поощряем эмоции и не подавляем их. Мы видим их со всей ясностью, даем им быть такими, каковы они есть, и благодаря этому больше не позволяем им служить средством развлечения и отвлечения. Таким образом, они делаются неистощимым источником энергии для выполнения правильного действия.
Простота медитации означает, что мы просто переживаем на опыте обезьяний инстинкт эго.
Важно увидеть, что главный путь любой духовной практики заключается в том, чтобы выйти из-под бюрократического надзора эго.
В глубинной своей основе самооценка и самокритичность представляют собой невротические тенденции, которые проистекают из нашей недостаточной уверенности в себе
Мы должны отказаться от своих надежд и ожиданий, как и от страхов, и двигаться прямо по направлению к разочарованию, работать с разочарованием, войти в него, сделать его своим образом жизни; а это очень трудная вещь. Разочарование добрый признак глубинного разума. Его нельзя сравнить ни с чем: столь оно точно, очевидно, непосредственно и остро. Разочарование лучшая из колесниц, которой следует пользоваться на пути дхармы.
В то же время мы раскрываемся психологически и полностью отдаемся, отождествляя себя со всем самым низким, признаваясь в своих несовершенных и грубых качествах. Нет ничего, что мы боялись бы утратить, поскольку мы отождествили себя с самыми низкими элементами. Делая это, мы готовимся к тому, чтобы стать сосудом, пригодным для восприятия учения.
Это совершенно неважный факт, поистине ординарный, абсолютное ничто. Когда мы способны видеть таким образом себя и мир, именно тогда имеет место передача. В тибетской традиции этот способ видеть вещи называется «обычным умом», тхамал-гьишепа. Это самая незначительная вещь из всех, полная открытость, отсутствие каких бы то ни было оценок или собирания. Мы могли бы сказать, что такая незначительность очень значительна, такая ординарность в действительности экстраординарна; и они, эти слова, были бы дальнейшим искушением дочерей Мары. В конечном счете, нам необходимо оставить попытки быть чем-то особенным.
. Оценка происходит из страха оказаться отделенными, а как раз это и удерживает нас в состоянии отделенности. Мы считаем любое внезапное вдохновение чрезвычайно важным, потому что боимся ее утратить. И в то самое мгновение, когда мы так думаем, именно в этой точке вкрадывается самообман. Иными словами, мы утратили веру в переживание раскрытия и в нашу связь с ним.
вы вовлечены в самообман. Самообман как будто всегда зависит от мира мечты, потому что вам хотелось бы увидеть то, чего вы еще не видели, а не то, что вы видите сейчас. Вы не хотели принять все то, что существует здесь и сейчас; не хотите вы также продолжения ситуации какова она есть. Таким образом, самообман всегда проявляется в виде попыток создать или воссоздать мир мечты, в форме тоски о переживаемой мечте. Противоположностью самообмана будет просто работа с реальностью жизни.
Поэтому подлинное переживание за пределами мира мечты это красота, многокрасочность и восторг реального переживания настоящего в повседневной жизни. Когда мы стоим лицом к лицу с фактами, с вещами каковы они есть, мы оставляем надежду на нечто лучшее. Здесь не будет ничего чудесного, потому что мы не можем приказать себе выйти из состояния подавленности. Подавленность и незнание, эмоции, все, что мы переживаем, все это реально и содержит в себе колоссальную истину. Если мы действительно хотим учиться и увидеть переживание истины, мы должны быть самими собой. Все дело в том, чтобы остаться песчинкой.
В начале практики есть возможность силой ввести себя в состояние блаженства. Это своеобразный самогипноз, в котором мы отказываемся видеть свою глубинную основу, то, что мы есть на самом деле. Мы сосредоточиваемся на непосредственном переживании блаженства, игнорируя, гак сказать, свою глубинную основу, на которой в действительности стоим; мы разжигаем в себе переживание огромной радости. Беда в том, что переживание подобного рода основано исключительно на наблюдении за собой; это целиком и полностью дуалистический подход. Нам хотелось бы пережить нечто, и вот при помощи очень упорного труда мы действительно достигаем этого. Однако, когда затем мы спускаемся со своей «высоты», когда понимаем, что все еще находимся здесь, подобно черному утесу среди океанских волн, тогда наступает состояние подавленности. Нам хочется состояния опьянения, хочется забвения, нам хочется быть поглощенными глубиной вселенной; но почему-то этого не происходит. Мы по-прежнему остаемся здесь, это всегда оказывается первым фактом, который тянет нас вниз. Далее начинает действовать и вся множественность прочих игр самообмана, стремление и далее питать свою личность, потому что мы стараемся создать для себя полную безопасность. Это принцип «наблюдателя».
сама медитация оказывается спонтанным, радостным действием. Это непрерывный акт дружбы с самим собой.
сострадание всеобъемлющее великодушие без направленности, без понятий «для меня» или «для них». Оно наполнено радостью, той радостью, которая существует сама по себе; эта радость постоянна в смысле доверия к себе; она содержит огромное богатство, огромную ценность.
Итак, главная тема открытого пути состоит в том, что мы должны начать отказ от глубинной борьбы эго. Быть полностью открытыми, обладать таким видом абсолютного доверия к себе вот подлинное значения сострадания и любви. . Потому что здесь нет порыва к какому-то достижению, и вы можете позволить себе освобождение от напряжения, можете разрешить себе оставаться в компании с самим собой, можете дать себе возможность полюбить себя, подружиться с собой. Тогда мысли, эмоции, все, что появляется в уме, постоянно усиливает этот акт дружбы с собой. Тибетское слово, обозначающее мудрость, еше, т.е. «первоначальный разум». Вы это вы в начале всякого начала. Вы могли бы назвать это почти такими словами «невозникающее доверие к самому себе». Вам не надо находить начало; это первоначальная ситуация, так что нет причины логически стараться отыскивать начало. Оно уже есть. Оно безначально.
Вот почему опыт духовного пути так незначителен, вот почему практика медитации самое незначительное из всех переживаний.
дело в том, что если мы все время говорим о каком-то выходе, тогда оказывается, что мы заняты фантазиями, мечтами о спасении, об избавлении, о просветлении. Нам надо быть практичными; мы должны рассматривать то, что существует здесь и сейчас, а именно наш невротический ум. Когда мы полностью ознакомились с отрицательными состояниями своего бытия, тогда нам автоматически становится известно, в чем заключается «выход» из положения.
В состоянии открытости, как об этом свидетельствует история жизни Будды, имеют место искушения Мары, которые бывают чрезвычайно тонкими. Первое из них это страх физического разрушения; последнее соблазн со стороны дочерей Мары. Это соблазн духовного материализма, и он чрезвычайно могущественен, ибо представляет собой мысль о том, что «я» чего-то достигло. Если мы думаем, что мы чего-то достигли, что-то «сделали», тогда мы соблазнены дочерьми Мары, впали в соблазн духовного материализма.
Конечно, обезьяна не дает себе покоя, не оставляет все таким как оно есть. Она или постоянно сражается, или поглощена галлюцинациями. Она никогда не останавливается, не дает себе возможности по-настоящему прочувствовать что-либо как следует. Вот почему просто остановиться, просто допустить перерыв первый шаг к практике медитации.
И вот она начинает понимать, что для освобождения из тюрьмы ей необходимо отбросить свое стремление спастись, необходимо принять стены такими каковы они есть.
В какой-то мере стены более не будут стенами как таковыми, если вы окажетесь способными установить с ними дружеские отношения. Тем более, если вам хочется иметь эти стены для защиты, их уже более не будет. Это весьма парадоксальный факт: чем сильнее ваше отвращение, тем прочнее и толще становится стена; чем больше вы с нею дружите, тем скорее она исчезает.
Непрестанное действие борьбы и озабоченности оказывается весьма раздражающим и болезненным; в конце концов нас раздражает сам факт, что «мы это мы». Как-то выходит, что мы устраиваем свою жизнь особым образом, который никогда не позволяет нам иметь достаточно времени, чтобы по-настоящему чувствовать ее вкус. Мы постоянно заняты, постоянно ждем следующего мгновения; сама жизнь как будто обладает качеством постоянного желания. Это и есть дукха, первая благородная истина. Понимание страдания и противодействие ему есть первый шаг.
Остро осознавая свою неудовлетворенность, мы начинаем искать ее причину, ее источник. Подвергая проверке свои мысли и действия, мы обнаруживаем, что постоянно боремся, чтобы сохранить и поддержать самих себя. Нам становится ясно, что борьба и есть корень страдания. Поэтому мы стараемся понять процесс борьбы, т.е. понять развитие и деятельность «я». Это вторая благородная истина, истина о происхождении страдания.
Как мы установили в главах о духовном материализме, многие люди совершают ошибку, полагая, что поскольку корень страдания заключается в нашем эго, цель духовности должна состоять в том, чтобы победить и уничтожить это «я». Они борются, чтобы снять с себя тяжелую руку эго, но, как мы ранее обнаружили, такая борьба есть не что иное, как еще одно выражение эго. Мы движемся по кругу, стремясь при помощи борьбы улучшить себя, пока не поймем, что это стремление улучшать само по себе представляет проблему. Вспышки прозрения приходят к нам только тогда, когда мы прекращаем борьбу, когда в нашей борьбе наступает просвет, когда мы прекращаем старания избавиться от мыслей, когда перестаем становиться на сторону благочестивых, хороших мыслей против дурных и нечистых, только тогда, когда мы позволяем себе просто взглянуть на природу этих мыслей.
Мы начинаем понимать, что внутри нас заключено некое здравое свойство пробужденности. Фактически, это свойство проявляется лишь при отсутствии борьбы. Так мы открываем третью благородную истину, истину о цели, о прекращении борьбы. Нам нужно только отбросить усилия и упрочить себя и состояние пробужденности налицо. Но мы скоро понимаем, что просто «оставить все как есть» возможно лишь на короткие периоды. Нам нужна особая дисциплина, которая приведет нас к тому, что мы называем спокойствием, когда мы способны «оставлять все как есть». Мы должны идти по духовному пути. Странствуя от страдания к освобождению, эго износится подобно старому башмаку.
Поскольку подлинная практика медитации есть способ выйти из сферы эго, ее первая особенность состоит в том, чтобы не устремляться слишком энергично к будущему достижению просветленного состояния ума. Вся практика медитации по существу направлена на ситуацию вот этого, настоящего момента, этого нынешнего состояния ума, имеющегося здесь и теперь; она означает работу с этой ситуацией, с этим нынешним состоянием ума.
Любая практика медитации, занятая выходом за пределы эго, основана на настоящем моменте. По той же причине она оказывается весьма действенным способом жизни. Если вы полностью осознаете свое нынешнее состояние бытия и окружающую вас ситуацию, вы не можете допустить промах.
Вся наша практика должна основываться на взаимоотношениях между вами и данным моментом.
~~~~~~~~~~~~
Не важно, что написано. Важно, как понято.
|
Sopheeya1984
Модератор
Из: Москва
Сообщения: 1564
|
 |
Чогьям Трунгпа - Преодоление духовного материализма |
|
Послано: 16-05-2020 22:39 |
|
|
Вам не надо втискивать себя в практику медитации; просто оставьте все как есть. Если вы практикуете таким образом, автоматически появляется чувство пространства и свободного движения; это выражение природы Будды, или глубинного разума, который пробивается сквозь заблуждения. Тогда вы начинаете обнаруживать понимание «истины пути», т.е. четвертой благородной истины. Это простота, такая, как осознание ходьбы. Сперва вы осознаете, что стоите, затем осознаете, что ваша правая нога поднялась, качнулась вперед, коснулась земли, стала на нее; далее поднимается левая нога, качается, касается земли, становится на нее. Такое огромное множество деталей включено в простоту и отчетливость нашего пребывания в этом самом месте, здесь и сейчас!
То же самое справедливо и по отношению к практике осознания дыхания. Вы осознаете дыхание, входящее в ноздри, выходящее из них и наконец, растворяющееся в атмосфере. Это весьма постепенный и детальный процесс, и в его простоте заключена острая точность. Мы начинаем понимать, что все наши действия в повседневной жизни прекрасны и полны смысла.
Если вы наливаете чашку чаю, вы осознаете, как протягиваете руку, касаетесь чашки, поднимаете ее, льете в нее кипяток, Наконец вода вливается в чашку, наполняет ее, вы перестаете лить кипяток и ставите чашку на стол с полной точностью, как это делается в японской чайной церемонии. Вы осознаете, что каждое точное движение обладает величием. Мы давно уже забыли о том, что все виды деятельности могут быть простыми и точными. Любой акт нашей жизни может содержать красоту и точность и таким образом обладать необычайной прелестью и достоинством. И процесс общения может стать красивым, если мы видим его в свете красоты и точности. Каждая пауза, сделанная в процессе разговора, становится своеобразным таком препинания. Сказали, оставьте пространство, сказали, освободите пространство.
Эта практика точного видения ситуации в каждый момент при помощи таких методов, как осознание ходьбы, называется медитацией шаматха (пали: «саматта»). Медитация пути шаматха связана с путем хинаяны, дисциплинарным, или «узким» путем. Слово «шаматха» означает «наполненность миром». Есть рассказ о Будде, где повествуется, как он учил деревенскую женщину вырабатывать такую внимательность во время действия ношения воды из колодца. Он учил ее осознавать точные движения рук, когда она вытаскивает воду в ведре. Такая практика представляет собой попытку видеть в действии качество настоящего момента; именно поэтому она известна под названием «шаматха», т.е. «выработка мира». Когда вы видите настоящее в каждый настоящий момент, не остается места ни для чего, кроме открытости и мира.
нужно быть полностью удовлетворенным любой возникающей ситуацией
У нас имеется множество ожиданий, особенно если мы ищем духовного пути и связаны с духовным материализмом. Мы ждем, что духовность принесет нам счастье и покой, мудрость и спасение. Этот буквальный, эгоцентрический способ рассмотрения духовности необходимо полностью пересмотреть заново. И вот наконец, когда мы оставим всякую надежду на достижение какого-либо вида просветления, в то же мгновение начнет открываться путь.
Духовный путь действует таким лее образом; здесь дело в том, чтобы все наши ожидания истощились. Необходимо терпение. Вам не надо слишком энергично толкать себя на путь; просто ждите, дайте проявиться некоторому пространству, не будьте заняты стараниями понять «реальность».
Но если вы чересчур вынуждаете себя заниматься практикой, тогда путь духовности становится путем страдания, заблуждения, сансары, потому что мы оказываемся слишком заняты стараниями спасти себя. Мы слишком желаем чему-то научиться, слишком заняты удовлетворением своих стремлений к прогрессу на пути; мы не даем себе покоя и еще до начала пути постоянно пересматриваем весь процесс. Не следует нестись сломя голову к духовному пути, надо правильно и основательно к нему подготовиться. Ждите и проверяйте процесс своих «духовных исканий»; допустите некоторый просвет. Главное здесь заключается в том, что мы обладаем этим глубинным разумом, который светит нам сквозь наши заблуждения.
Вся эта огромная энергия, которая руководит обезьяной, и есть первичный разум; именно он толкает нас изнутри. Этот разум не похож на семя, которое вам нужно поливать; он скорее подобен солнцу, лучи которого видны сквозь просветы в облаках. Когда мы допускаем существование просвета, тогда к нам автоматически приходит спонтанное интуитивное понимание того, как продолжать движение по пути.
Если мы станем писать картинку с изображением открытого пространства, мы должны будем изобразить его при помощи земного горизонта. Так что необходимо вернуться к проблемам повседневной жизни, к проблемам кухонной раковины. Вот почему простота и точность повседневной жизни и деятельности оказываются очень важными. Если вы воспринимаете открытое пространство, вы должны вернуться к своим старым, знакомым, клаустрофобическим жизненным ситуациям и взглянуть на них более пристально, рассмотреть их, погрузиться в них, пока абсурдность их плотности не поразит нас, пока вы не сумеете увидеть также и их простор.
Вопрос:Как нам относиться к нетерпению, сопровождающему период ожидания?
Ответ:Нетерпение означает, что у вас нет полного понимания процесса. Если вы видите полноту каждого действия, вы больше не будете нетерпеливыми.
когда мы общаемся с другим человеком, нас подгоняет своеобразная невротическая поспешность. Мы должны начать с того, чтобы дать возможность некоторой спонтанности проникнуть сквозь эту поспешность, так, чтобы мы не бросались на человека, с которым общаемся, не были навязчивыми, не перегружали его. Особенно когда мы разговариваем с человеком о чем-то нас интересующем, мы прямо-таки прыгаем на собеседника. Спонтанность существует всегда; но она закрыта облаком мыслей; и всякий раз, когда в этой завесе из облаков возникает просвет, она влияет через открытое пространство. Дойдите до этой первой открытости, признайте ее; и сквозь это окно начнет функционировать глубинный разум.
Вопрос:Многие осознают истину о страдании, но не делают второго шага, не осознают причину страдания. Отчего это так?
Ответ:Я думаю, что здесь дело главным образом в безумии. Мы хотим спастись, мы хотим убежать от боли, а не рассматривать ее как источник вдохновения. Мы чувствуем, что страдание достаточно плохо, зачем же исследовать его дальше? Некоторые люди много страдают и понимают, что им не спастись от страдания; и они начинают постигать его сущность. Но в большинстве своем люди слишком заняты попытками избавиться от раздражения, слишком заняты поисками средств для отвлечения от самих себя; поэтому у них нет времени вглядываться в тот материал, которым они уже располагают; смотреть на него для них слишком неуютно. Но для того, чтобы стать полностью просветленной личностью, вдохновенной, как Гаутама Будда, вы должны обладать весьма открытым умом, быть разумным и любознательным человеком, должны исследовать все, даже если бы объект вашего исследования оказался уродливым, болезненным или отталкивающим. Интеллект такого рода является очень важным.
…
Чтобы работать с этими эмоциями и сферами мы должны начать с обзора ситуации, применяя более широкий ее охват. Это и есть медитация випашьяна (пали: «випассана»). Нам следует осознавать не только точные детали какой-то деятельности, но также и всей ситуации в целом. Випашьяна включает в себя осознание пространства, атмосферы, в которой эта деятельность происходит. Если мы видим точные детали нашей деятельности, такое осознание создает также и некоторое пространство. Осознание ситуации в малом масштабе одновременно приносит и крупномасштабное осознание, а из него развивается всеохватывающее осознание медитации махавипашьяна (пали: «махавипассана»). Иными словами, имеет место осознание всей структуры ситуации, а не направление внимания на детали. Мы начинаем видеть стереотип наших фантазий вместо того, чтобы погружаться в них. Мы обнаруживаем, что нам нет нужды бороться со своими проекциями, что стена, отделяющая нас от них, наше собственное творение. Прозрение несубстанциональной природы эго есть праджня, трансцендентное знание. С проблеском праджня мы освобождаемся от напряжения, понимая, что нам более не нужно поддерживать существование эго. Мы можем позволить себе быть открытыми и великодушными. Мы видим другой способ подхода к своим проекциям, и это дает нам вдохновляющую радость. Здесь первый духовный уровень достижения бодхисатвы первый бхуми. Мы вступаем на путь бодхисатвы, на открытый путь махаяны, путь теплоты и открытости.
В медитации махавипашьяна мы не навязываем переживанию свои рассудочные идеи, наименования и категории, а чувствуем открытость пространства в любой ситуации. Таким образом, осознание становится очень точным и всеобъемлющим.
Медитация махавипашьяна означает, что мы даем вещам возможность быть такими, каковы они есть. Мы начинаем понимать, что для этого с нашей стороны не требуется никакого усилия, потому что вещи действительно таковы, каковы они есть. Нам не нужно смотреть на них таким образом, потому что они действительно так и существуют.
Следовательно, мы начинаем по-настоящему оценивать открытость и протяженность, так что благодаря этому располагаем пространством, в котором можно двигаться; нам не надо стараться применять осознание, ибо мы им уже обладаем. Поэтому путь махаяны открытый путь, широкий путь. Он заключает в себе свойственное открытому уму желание позволить себе состояние пробужденности, разрешить своему инстинкту выйти на свободу.
Раньше мы рассматривали возможность проявления пространства для общения; но практика такого рода очень обдуманна и проникнута самосознанием. Когда мы практикуем медитацию махавипашьяна, мы не только наблюдаем за собой при общении, не только намеренно даем место просвету, не просто выжидаем с определенной целью; мы общаемся и затем как бы освобождаем пространство. Оставьте все как оно есть, и более не беспокойтесь; не удерживайте и эту освобожденность как принадлежащую вам, как ваше творение. Откройтесь, оставьте все как есть и откажитесь от обладания. Тогда из этого отказа проявится спонтанность пробужденного состояния.
Те, кто почти готов, обладают вполне открытым умом, но они следят за собой больше, чем это необходимо. Те, кто полностью готов, услышали тайное слово, пароль Татхагаты: «Кто-то уже сделал это; кто-то уже перешел через поток; это открытый путь; это возможно; это путь татхагаты. Поэтому просто откройтесь, неважно как, когда и почему. Это прекрасная вещь; это уже произошло с кем-то другим, так почему же не с вами? Зачем же тогда делать различие между „вами и остальными Татхагата?»
«Татхагата» означает «тот, кто пережил татха», т.е. «то, что есть», «как оно есть». Иными словами, это переживание «как оно есть». Итак, идея Татхагаты есть способ вдохновения, исходный пункт; она говорит нам, что другие уже сделали это, другие уже пережили это. Этот глубинный инстинкт уже вдохновил кого-то инстинкт «пробуждения», открытости, спокойного качества разума.
Путь бодхисатвы существует для тех, что смелы и убеждены в могучей реальности природы Татхагаты, существующей внутри них самих. Те, кого по-настоящему пробудила такая идея, как идея «Татхагаты», находятся на пути бодхисатвы, на пути храброго воина, который полагается на свою потенциальную способность завершить странствие, полагается на природу будды. Слово «бодхисатва» означает: «тот, кто достаточно смел, чтобы следовать по пути бодхи». «Бодхи» это «пробуждение», «состояние пробужденности». Это не говорит о том, что бодхисатва должен быть полностью пробужденным; но он желает идти по пути пробужденных.
Путь состоит из шести видов трансцендентной деятельности, которые проявляются спонтанно. Это трансцендентное великодушие, дисциплина, терпение, энергия, медитация и знание. Эти добродетели называются парамита, потому что «парам» означает: «другая сторона» или «другой берег», а «ита» «прибыл». Итак, «парамита» означает: «прибытие на другой берег», на «другую сторону». Название указывает, на то, что действия бодхисатвы должны обладать прозрением, пониманием, которое превосходит централизованное понятие «я», Бодхисаттва не старается быть хорошим или добрым; однако он проявляет спонтанное сострадание.
Великодушие
При изучений буддийских писаний трансцендентное великодушие обычно понимается неправильно как проявление доброты по отношению к тем, кто ниже нас. Кто-то испытывает боль, страдает, « мы находимся в более высоком положении и можем спасти его; но смотреть на кого-то сверху вниз очень глупо. А у бодхисатвы великодушие не бывает таким черствым; это нечто весьма сильное и мощное, проявляющееся в общении.
Общение должно преодолевать раздражение; иначе оно будет похоже на попытку устроить себе постель в зарослях шиповника. Пронизывающие качества внешних расцветок, энергии и цвета устремляются к нам и пробиваются сквозь наши попытки общения, как шипы, прокалывающие кожу. Мы хотим подавить раздражение, и это создает препятствие нашему общению.
Общение должно быть излучением, получением и обменом. Всякий раз, когда в него включено раздражение, мы оказываемся неспособными видеть правильно, полно и ясно безграничные качества того, что приближается к нам, что предстает в виде общения. Внешний мир немедленно отвергается нашим раздражением, которое говорит: «Нет, нет, это раздражает меня! Прочь! Прочь!» Такое отношение полностью противоречит трансцендентному великодушию.
Следовательно, бодхисатва должен переживать в великодушии полное общение, превышающее раздражительность и стремление к самозащите. Иначе, когда шипы угрожают нам уколами, мы чувствуем, что должны защищать себя, потому что на нас нападают. Мы убегаем от данной нам огромной возможности общения; мы оказываемся недостаточно смелыми даже для того, чтобы взглянуть на другой берег реки; мы оглядываемся назад и стараемся убежать.
Великодушие это желание давать, открыться без религиозных или философских мотивов, просто делать то, что требуется в любой момент каждой ситуации, не боясь ничего не получить взамен, Раскрытие может произойти прямо на большой дороге; мы не опасаемся, что нас ослепят дым и пыль человеческой ненависти и страсти; мы просто раскрываемся, полностью покоряемся, отдаем. А это значит, что мы не судим, не оцениваем. Если мы попытаемся вынести суждение о своем переживании или оценить его, если мы попробуем решить, до какой степени нам надо открыться, а до какой оставаться закрытыми, тогда наша открытость не будет иметь никакого смысла, и сама идея парамита, трансцендентного великодушия, окажется тщетной. Наше действие ничего не превзойдет и перестанет быть действием бодхисатвы.
Вся сущность идеи трансцендентности заключается в том, что мы видим сквозь наши ограниченные понятия, сквозь ограниченные концепции, сквозь психику войны «этого» против «того»; и вообще, когда мы смотрим на какой-то объект, мы не разрешаем себе видеть его должным образом. Автоматически мы видим свою версию этого предмета вместо того, чтобы действительно видеть его таким, каков он есть. Тогда мы полностью удовлетворены, потому что внутри уже сфабриковали собственное представление об этой вещи. Затем мы даем ей пояснения, судим о ней, принимаем ее или отвергаем; но здесь совсем нет процесса подлинного общения.
Поэтому трансцендентное великодушие заключается в том, чтобы отдавать все, что вы имеете. Действие должно быть открытым, целиком обнаженным. Суждения не ваше дело; тот, кто получает, должен сделать жест приятия. Если получающие не готовы для вашего великодушия, они его не получат; если готовы придут и возьмут. Таково безличное действие бодхисатвы. Он не думает о себе: «Не делаю ли я ошибок? Осторожен ли я? Перед кем мне следует открыться?» Он никогда не становится на чью-то сторону. Фигурально выражаясь, бодхисатва просто лежит, как труп. Пусть люди смотрят на вас, рассматривают вас; вы находитесь в их распоряжении. Такое благородное, полное действие не содержит никакого лицемерия, совершенно никаких религиозных или философских суждений. Вот почему оно трансцендентно, вот почему это парамита. И оно прекрасно.
~~~~~~~~~~~~
Не важно, что написано. Важно, как понято.
|
Sopheeya1984
Модератор
Из: Москва
Сообщения: 1564
|
|
Чогьям Трунгпа - Преодоление духовного материализма |
|
Послано: 16-05-2020 22:39 |
|
|
Дисциплина
И если мы идем и рассматриваем «парамита морали», или «дисциплина», шила парамита, мы находим и здесь применение того же самого принципа. А именно: шила, или дисциплина, не является обязанностью по какому-то установленному набору законов или образцов поведения. Ибо если бодхисатва полностью бескорыстная и открытая личность, тогда он будет действовать в соответствии с открытостью и не станет следовать правилам; но его действия просто совпадут с образцами. Для бодхисатвы невозможно нанести вред другим людям или уничтожить их, потому что он воплощает трансцендентное великодушие. Он полностью раскрылся и поэтому не делает различия между «этим» и «тем». Он просто действует в соответствии с тем что есть. С точки зрения какого-то другого человека (если бы этот другой наблюдал за действиями бодхисатвы), всегда кажется, что он поступает правильно, делает правильную вещь в правильное время. Но если бы мы попытались подражать ему, для нас это оказалось бы невозможным, потому что его ум столь точен, столь аккуратен, что он никогда не совершает ошибок. Он никогда не устремляется к неожиданным проблемам, никогда не создает хаоса и разрушения; просто он в своих действиях совпадает с образцами. Даже если сама жизнь оказывается хаотичной, он просто действует в соответствии с нею, участвует в хаосе, и каким-то образом все приходит в порядок. Бодхисаттва способен перейти реку, не попав в водоворот. Если мы полностью открыты и совсем не следим за собой, а обращаемся с ситуацией как она есть в состоянии совершенного раскрытия, тогда действие будет чистым, абсолютным, высшим. Однако, если мы попытаемся осуществить это чистое поведение при помощи усилия, наше действие, каким бы чистым оно ни было, окажется неуклюжим, ибо в нем все-таки будет присутствовать качество малоподвижности и неловкости, тогда как действия бодхисатвы оказываются плавными, и в них нет никакой натянутости. Все просто попадает на свое место, как будто кто-то истратил целые годы на то. чтобы вычислить заранее всю ситуацию, Бодхисаттва не действует преднамеренно; он просто находится в общении. Он начинает с великодушия открытости и сливается со структурой ситуации. Существует известная метафора: поведение бодхисатвы подобно походке слона. Слоны не торопятся; они только медленно и уверенно, шаг за шагом идут сквозь джунгли. Они просто движутся прямо вперед, они никогда не падают, никогда не ошибаются. Каждый их шаг тверд и точен.
Терпение
Следующий акт бодхисатвы это терпение. В действительности мы не можем отделять каждый из шести видов деятельности бодхисатвы один от другого, представляя их в виде отдельных практических методов: каждый из них входит в другой и воплощается в нем. Таким образом, в случае парамита терпения это действие не является старанием контролировать себя, старанием быть усердным работником, чрезвычайно терпеливым человеком, который не считается со своей физической или душевной слабостью и продолжает идти все вперед и вперед, пока не упадет замертво. Но терпение бодхисатвы включает в себя также и умелые действия, как это имеет место с дисциплиной и великодушием.
Трансцендентное терпение никогда ничего не ожидает. Ничего не ожидая, мы не чувствуем нетерпения. Однако в жизни мы вообще ожидаем многого; мы подталкиваем себя; и действия такого рода в значительной мере основаны на импульсе. Мы находим что-то возбуждающее и прекрасное и весьма энергично подталкиваем себя в этом направлении. Однако рано или поздно оказывается, что мы отброшены назад. И чем сильнее мы устремляемся вперед, тем сильнее мы будем отброшены, потому что импульс это некая мощная движущая сила, лишенная мудрости. Действие импульса подобно действию человека, бегущего с закрытыми глазами, действию слепого, который пытается добраться до места назначения. А действие бодхисатвы никогда не провоцирует сопротивление. Бодхисаттва может приспосабливаться к любой ситуации, потому что он никогда ничего не желает, никогда ничем не увлечен. Сила, скрытая в трансцендентном терпении, приводится в действие не преждевременным импульсом или чем-то в этом роде. Она очень медленна, надежна и непрерывна, как походка слона. Терпение это также чувство пространства. Оно никогда не страшится новых ситуаций, ибо ничто не может удивить бодхисатву, ничто! Что бы ни случилось, будь то разрушительное явление или хаотическое, или творческое, приветственное, призывное, бодхисатва никогда не испытывает потрясения или удара, потому что он осознает пространство между ситуацией и собой. А когда мы осознаем пространство между ситуацией и самим собой, в этом пространстве может произойти все что угодно. Все, что случается, случается в самой середине пространства. Ничто не происходит «здесь» или «там» в форме взаимоотношений или битвы. Поэтому трансцендентное терпение означает, что у нас мягкое взаимодействие с миром мы ни с чем не боремся.
Энергия
Затем нам надо перейти к следующей ступени, к парамите энергии, вирья. Это такая энергия, которая немедленно вводит нас в центр ситуации, так что мы никогда не упускаем случая, не упускаем возможности. Иными словами, это радость, радостная энергия, как указывает Шантидева в своей Бодхисаттвачарьяватаре. Эта энергия есть радость; здесь не тот вид энергии, с которым мы напряженно работаем, потому что чувствуем необходимость так работать. Это радостная энергия, ибо мы полностью заинтересованы в творческой структуре своей жизни. Вся наша жизнь открывается великодушием, активизируется моралью, укрепляется терпением; и вот мы приходим к следующей ступени, ступени радости. Мы никогда не видим ситуацию как что-то совершенно неинтересное или неподвижное, потому что взгляд, бодхисатвы на жизнь определяется чрезвычайно открытым умом и напряженным интересом. Он никогда не оценивает; хотя нельзя сказать, что он становится совершенно безразличным человеком. Не означает это и того, что он погружен в «высшее сознание», в «высочайшее состояние самадхи», так что становится неспособным отличить день от ночи или завтрак от обеда. Это не значит, что он делается рассеянным или вялым человеком. Точнее всего это можно выразить, сказав, что он по-настоящему видит словесные и понятийные ценности такими каковы они есть, а затем видит дальше понятий и «щенок. Он видит, что производимые нами мелкие различия по сути дела ничего не меняют. Он видит ситуацию, исходя из всеохватывающего обозрения, а потому проявляет много интереса к жизни какова она есть. Таким образом, бодхисатва совсем не борется, он просто живет.
Вступая на путь бодхисатвы, он принимает обет не достигать озарения, пока не поможет всем живым существам достичь раньше него пробужденного состояния ума, или состояния будды. Начав с такого благородного акта отдачи, раскрытия, жертвы, он продолжает следовать по этому пути, проявляя огромный интерес к повседневным ситуациям, никогда не утомляясь от работы. Это вирья, упорная и радостная работа. Мы отбросили старания быть буддой, и теперь у нас есть время жить подлинной жизнью, ибо мы вышли за пределы невротической спешки, и в понимании этого факта заключена огромная энергия.
Интересно отметить, что хотя бодхисатва принял обет не достигать просветления, он никогда не теряет ни одной секунды, потому что весьма точен и аккуратен. Он всегда живет глубокой и полной жизнью; в результате, прежде чем он поймет, где находится, оказывается, что он уже достиг просветления. Но его нежелание достичь просветления довольно странным образом продолжается даже после того, как он достиг состояния будды. Тогда сострадание и мудрость буквально вырываются из него, подкрепляют его энергию и убежденность. Если мы никогда не устаем от ситуаций, наша энергия будет радостной. Если мы полностью открыты, полностью пробуждены для жизни, у нас никогда не будет ни одного тусклого мгновенья. Это и есть вирья.
Медитация
Следующая парамита это дхьяна, или медитация. Есть два типа дхьяны. Первый это дхьяна бодхисатвы, состояние, в котором он в силу своей сострадательной энергии, переживает непрерывное всеохватывающее осознание. Слово «дхьяна» дословно означает: «осознание» т.е. «пребывание в состоянии пробужденности». Но это подразумевает не только практику медитации в формальном смысле. Бодхисаттва никогда не ищет состояния транса, блаженства или погруженности. Он просто пробужден по отношению к жизненным ситуациям каковы они есть. В особенности он осознает неразрывность медитации с великодушием, моралью, терпением, энергией. У него существует непрерывное чувство «пробужденности».
Другой тип дхьяны представляет собой практику сосредоточения, свойственную сфере богов. Главное различие между медитацией этого типа и медитацией бодхисатвы состоит в том, что бодхисатва не сосредоточивается на чем-то, хотя и имеет дело с ситуациями реальной физической жизни. В своей медитации он не устанавливает центральной власти, не наблюдает за тем, как действует или медитирует; так что его действие всегда бывает медитацией, а его медитация всегда действие.
Знание
Следующая парамита это праджня, или «знание». По традиции праджня символизируется обоюдоострым мечом, рассекающим все заблуждения. Даже если бодхисатва достиг совершенства в пяти других парамита, при отсутствии праджня другие действия оказываются неполными. В сутрах говорится, что пять парамита подобны пяти рекам, текущим в океан праджня; там говорится также, что чакравартин, царь вселенной, идет на войну во главе четырех разных армий; без руководства царя армии не будут знать направления. Иными словами, праджня это разумная глубинная основа, структура, к которой приводят все прочие добродетели, и в которой они растворяются. Именно праджня пронизывает актуализированные версии действия бодхисатвы великодушие, дисциплину, терпение и все остальное. Бодхисаттва может выполнять свои действия методично и правильно; однако без знания, без меча, рассекающего сомнения и колебания, его действия не будут подлинно трансцендентными. Таким образом, праджня это разум, всевидящее око, противоположность «я», наблюдавшего за собой во время всех действий.
Бодхисаттва трансмутирует наблюдателя, или «я», в распознающее знание, в праджня-парамита. «Пра» означает «высший», «сверх», «джня» означает знание. Итак, это «сверхзнание», полное и точное, которое видит все. Сознание, фиксированное на «том» и «этом», оказывается рассечено этим знанием, и такое рассечение создает двойное знание: праджня познания и праджня видения.
Праджня познания имеет дело с эмоциями; это прорыв сквозь враждующие эмоции, сквозь призму собственного отношения к себе самому; благодаря этому прорыву раскрывается то, что мы такое. Праджня видения есть преодоление первоначальной предубежденности мира; это значит увидеть ситуации такими каковы они есть. Поэтому праджня видения позволяет производить на ситуацию такое уравновешивающее воздействие, какое только возможно. Праджня полностью проникает сквозь любой вид осознания, который имеет хоть малейшую наклонность к разделению на «то» и «это». Такова причина того, почему лезвие меча праджня бывает обоюдоострым: оно рассекает не только в этом направлении, но также и в том. Бодхисаттва больше не переживает качества раздражения, которое появляется вследствие различия между «этим» и «тем». Он просто плывет сквозь ситуации, не испытывая нужды оборачиваться назад. Так все парамита взаимозависимы.
* * *
Вопрос:Определяете ли вы медитацию как простое внимание к тому, что мы делаем, как внимательность?
Ответ:Дхьяна, пятая парамита, это осознавать, быть внимательным. Но дхьяна, как и любая другая парамита, не может существовать независимо, без трансцендентного знания, без праджня. Праджня бросает на практику осознания совершенно другой свет, преобразует ее в нечто большее, чем простая сосредоточенность, чем односторонняя практика удерживания ума устремленным на какую-то вещь, на какой-то отдельный предмет. В сочетании с. праджня медитация становится осознанием всего окружения той отдельной ситуации, в которой вы находитесь. Ее результатом также будут точность и открытость, так что вы осознаете каждое мгновение, каждый шаг, каждое сделанное вами движение. И эта точность, эта простота расширяются до всеобъемлющего осознания ситуации в целом, Таким образом медитация не является практикой сосредоточенного размышления о какой-то вещи; она означает пробужденность по отношению к ситуации в целом, а также переживание простоты событий. Медитация это и не просто практика осознания, ибо если вы всего лишь практикуете осознание, вы не развиваете интуитивное прозрение до той степени, которая необходима для расширения практики; и тогда вам приходится перемещать осознание с одного предмета на другой. Развитие праджня подобно развитию умения ходить. Вы могли бы начать с развития осознания всего лишь одной вещи, затем развить осознание двух вещей, потом трех, четырех, пяти и т.д. Но в конце, если вам надо ходить как следует, вы должны научиться расширять осознание, чтобы включать в него всю ситуацию, в которой вы находитесь, так, чтобы существовало одно осознание, охватывающее всю структуру той же самой ситуации. Чтобы сделать это, необходимо не сосредоточиваться на чем-то одном; тогда вы осознаете все.
* * *
Может быть, у вас существует большое желание общения, и вы направляете в такое общение всю свою энергию; а это весьма напряженный подход, ошеломляющий человека, с которым вы общаетесь, и у него не остается места для взаимного общения с вами. Конечно, вы поступаете так с самыми добрыми намерениями; однако нужно проявлять осторожность и видеть всю ситуацию, а не просто гореть желанием вложить что-то в другого человека. Нам необходимо научиться видеть обстановку и с точки зрения этого другого человека. По существу, мы должны обеспечить и для него какого-то рода пространство и открытость. Весьма трудно противостоять побуждению обратить другого в наш образ мыслей; мы часто испытываем подобное побуждение. Но нам следует быть осторожными, чтобы в общении наша рука не была слишком давящей. И единственный способ добиться этого научиться оставлять пространство и открытость.
~~~~~~~~~~~~
Не важно, что написано. Важно, как понято.
|
Sopheeya1984
Модератор
Из: Москва
Сообщения: 1564
|
|
Чогьям Трунгпа - Преодоление духовного материализма |
|
Послано: 16-05-2020 22:39 |
|
|
Переживание шуньята нельзя развивать без первоначальной работы на узком пути дисциплины и техники. Техника для начала необходима; однако на некоторой стадии необходимо также, чтобы техника отпала. С точки зрения конечной истины, весь процесс учения и практики совершенно не нужен, ибо мы могли бы постичь отсутствие эго в одно мгновение. Но такую простую истину мы не приняли бы. Иными словами, нам нужно учиться, чтобы разучиться. Весь процесс заключается в проявлении «я»; мы начинаем с того, что учимся разбираться в невротических мыслях и эмоциях; затем, благодаря пониманию пустоты, открытости, устраняется система ложных понятий; это и есть понимание шуньята. «Шуньята» на санскрите означает буквально «ничто», «пустота», т.е. «пространство», отсутствие какой бы то ни было концептуализированной точки зрения. Так, Нагарджуна говорит: «Точно так же, как солнце рассеивает тьму, совершенный мудрец победит ложные привычки ума. Он не видит ни ума, ни мысли, полученной из ума»
«Сутра сердца» заключается «великим заклинанием» или мантрой. В тибетской версии говорится: «Итак, следует знать, что это мантра трансцендентного знания, мантра глубокого прозрения, непревзойденная мантра, не имеющая себе равных, мантра, которая успокаивает все страдания, она есть истина, ибо в ней нет обмана». Могущество этой мантры проистекает не от какой-нибудь воображаемой мистической силы слов, не из магии, а из значения слов. Интересно, что после рассмотрения шуньята «форма пуста, пустота есть форма, форма ничто иное как пустота, пустота ничто иное как форма» и т.д. далее сутра рассматривает мантру, В начале она пользуется понятиями медитативного состояния, а в конце понятиями мантры, или слов. Это потому, что в начале мы должны развить доверие к своему пониманию, очистившись от всех предвзятых мнений; нам необходимо преодолеть, превзойти все верования, нигилизм, этернализм и т.д. И когда человек полностью раскрыт, когда он остался без единой маски, совершенно обнаженным и открытым, в этот самый момент он видит силу слова. Когда сброшена маска с глубинного, абсолютного, наивысшего лицемерия, тогда мы действительно начинаем видеть драгоценность, сверкающую собственным светом, энергетическое живое качество раскрытия, живое качество покорности, живое качество отречения.
Но в данном случае отречение не просто отбрасывание чего-то; мы отбрасываем все и начинаем чувствовать живое качество мира. И этот особый мир не слабое чувство покоя, не едва заметная открытость; он обладает сильным характером, качествами непобедимости и несокрушимости, потому что не оставляет никаких лазеек для лицемерия. Здесь полный мир во всех направлениях, так как не существует ни единого темного пятнышка или уголка для сомнения или притворства. Полная открытость представляет собой и полную победу, гак как мы ничего не боимся, совершенно не пытаемся защищать себя. Потому-то эта мантра называется великой. Можно было бы думать, что вместо слов «Ом гатэ гатэ парагатэ парасамгатэ бодхи сваха», мантра должна была бы содержать какие-то слова о шуньята: «Ом шуньята махашуньята» или что-нибудь в этом роде. Вместо этого в мантре сказано: «гатэ гатэ парагатэ», т.е. «ушел, ушел, ушел на ту сторону, совсем ушел». Это выражение гораздо сильнее, чем слово «шуньята», потому что слово «шуньята» могло бы подразумевать новое философское объяснение. А тут вместо какой-либо философской формулировки мантра раскрывает то, что лежит по ту сторону философии. Поэтому она говорит: «гатэ гатэ», т.е. «ушел, оставил, освободился, раскрылся». Первое «гатэ» означает «освободился от завесы противоречивых эмоций»; второе «гатэ» представляет собой избавление от завесы примитивных верований относительно реальности. Иначе говоря, первое «гатэ» представляет нам идею «форма пустота», тогда как второе «гатэ» относится к положению « пустота есть форма». Следующее слово мантры «парагатэ» означает «ушел на ту сторону, полностью раскрылся». И вот «форма есть форма» «парагатэ», «но и не только форма есть форма, но и пустота есть пустота» «парасамгатэ», т.е. «совсем ушел на ту сторону». «Бодхи» здесь означает «полностью пробужденный»: значение этого слова «оставивший, полностью сбросивший маску, обнаженный, совершенно открытый». «Сваха» традиционное окончание мантры, которое означает «да будет так!» Иными словами, «ушел, ушел, ушел на ту сторону, полностью раскрылся, пробудился; да будет так!».
Вопрос:И вы все еще продолжаете жить в мире с таким переживанием ?
Ответ:Да, разумеется! Понимаете, просветление не означает смерть; иначе оно было бы своеобразным самоубийством, а это смешно. Такой взгляд был бы нигилистическим подходом, попыткой уйти от мира.
Вопрос:Является ли частью этого отказа от начинаний долгое усилие такое долгое, что мы оставляем его, истощив свои возможности? Можем ли мы оставить все до того, как устанем? Существует ли какой-то сокращенный путь? Должна ли обезьяна пройти через весь этот процесс, когда она бьется о стены и галлюцинирует?
Ответ:Думаю, да. Внезапное просветление приходит лишь при истощении сил; его внезапность не обязательно означает, что существует сокращенный путь. В некоторых случаях люди могут пережить неожиданную вспышку просветления, но если они не работают над тем, чтобы продолжить себе путь, возобновится действие обычных стереотипов их мышления, и ум опять станет загроможденным. Нужно совершить путешествие, потому что, как вы сказали, в той точке, где вы начинаете чувствовать разочарование, вы получаете свое.
Вопрос: Это как будто возвращает нас к дисциплинарному пути хинаяны, не так ли?
Ответ: Да, медитация тяжелая работа; это, в определенном смысле, физический труд.
Вопрос:Когда мы начали его, нам как будто есть над чем поработать.
Ответ:Нам есть над чем поработать; но в то же время все, что вы делаете, относится только к данному моменту, а не к достижению какой-то цели в будущем. И это снова возвращает нас к практике медитации. Медитация не в том, чтобы начать утверждаться на пути; это понимание того, что мы уже на пути, это пребывание всецело в настоящем времени, в это самое мгновенье сейчас, сейчас, сейчас! На самом деле мы не начинаем, потому что в действительности никогда не покидали пути.
Глава 14. Праджня и сострадание
Сострадание заключает в себе фундаментальное бесстрашие, бесстрашие, не знающее колебаний. Это бесстрашие отмечено огромным великодушием в противоположность такому бесстрашию, которое проявляется в насилии над другими. «Великодушное бесстрашие» являет собой чистую природу сострадания; и оно преодолевает животный инстинкт «я». «Я» хотело бы установить для себя территорию, тогда как сострадание полностью открыто и приветливо. Это особый жест великодушия, которое никого не исключает.
Сострадание начинает играть роль в практике медитации, когда вы чувствуете не только мир и спокойствие, но также и теплоту. Существует большое чувство теплоты, которое дает начало состоянию открытости и приветливости. Когда возникло подобное чувство, более нет ни озабоченности, ни опасения по поводу того, что какие-либо внешние обстоятельства создадут препятствия для вашей практики медитации.
Эта интенсивная теплота, которая развивается в практике медитации, распространяется также и на переживание осознания, приходящее после медитации. Обладая таким подлинным осознанием, вы не способны отделить себя от своей деятельности; сделать это будет невозможно. Если вы стремитесь сосредоточиться на своем действии, будь то заваривание чая или любой другой акт повседневной жизни, и в то же время пытаетесь осознавать ситуацию, вы живете в состоянии, похожем на сон. Как сказал один из тибетских учителей: «Неумелое старание сочетать осознание с действием подобны попыткам смешать воду и масло». Истинное осознание должно быть открытым, а не подстерегающим или защитным. Это состояние открытого ума, переживание открытого пространства внутри ситуации. Вы можете работать, однако осознание также способно действовать внутри контекста вашей работы, которая теперь станет практикой сострадания и медитации.
Обычно в нашей жизни осознание отсутствует; мы полностью поглощены тем, что делаем, позабыв об остальном окружении, плотно закрывшись от него. Но положительная сила сострадания и праджня открыта и разумна, остра и проницательна; она дает нам всеобъемлющее обозрение жизни, которое раскрывает не только отдельные действия и события, но также и общее их окружение.
Это создает правильную ситуацию для общения с: другими людьми. Имея дело с ними, мы не только должны осознавать то, что они говорят, но также и быть открытыми по отношению к общему настрою их бытия. Фактически, слова и улыбка человека представляют лишь небольшую часть его проявлений в общении. Не менее важно и качество его присутствия, то, что он есть на самом деле. Это обстоятельство способствует сближению в гораздо большей степени, чем одни только слова.
Когда человек одновременно мудр и сострадателен, его действия оказываются очень искусными и излучают энергию. Такое умелое действие называется упая, «искусное средство». Здесь «искусный» не означает «изобретательный» или «дипломатичный»! Упая просто происходит в ответ на ситуацию. Если человек целиком и полностью открыт, его ответ на жизнь будет весьма прямым, пожалуй, даже резким в понятиях общепринятой точки зрения, потому что «искусные средства» не оставляют места ни для какого вздора. Они раскрывают суть ситуаций и не воздействуют на них как они есть; они обладают чрезвычайно умелой и точной энергией. Если носимые нами прикрытия и маски оказываются внезапно сорванными этой энергией, такая ситуация будет крайне болезненной. Оно вызовет смущение, потому что мы обнаружим, что оказались голыми, незащищенными. В этот момент открытость и непосредственность подобного рода, резкая откровенность природы праджня и сострадания могут показаться в высшей степени холодными и безразличными.
Для общепринятого образа мысли сострадание означает просто доброту и тепло Этот вид сострадания писания называют «любовью бабушки». От практикующего сострадание можно ожидать чрезвычайной доброты и мягкости именно данного типа: он не обидит и мухи. Если вам для самосохранения требуется другая маска, другое одеяло, он даст их вам. Но истинное сострадание с точки зрения эго оказывается безжалостным, потому что оно не принимает во внимание стремления «я» сохранить самого себя. Это «безумная мудрость» действие глубинной мудрости, но также и безумия, потому что оно не имеет отношения к буквальным и простодушным попыткам эго обеспечить собственный комфорт.
Логический голос эго советует нам быть добрым к людям, быть хорошими мальчиками и девочками, жить невинной маленькой жизнью. Мы заняты постоянной работой, снимаем уютную квартиру или комнату; и нам хочется, чтобы так продолжалось и дальше; но вдруг случается что-то такое, что вырывает нас из нашего безопасного гнездышка: мы или чрезвычайно подавлены, или происходит что-то крайне болезненное. И мы начинаем недоумевать почему небеса столь неблагосклонны к нам? «За что Бог наказывает меня? Ведь я был хорошим человеком, никогда не сделал вреда ни одной живой душе!» Но в жизни есть нечто большее, чем все это.
Так что же мы стараемся сохранить? И почему мы так заняты тем, чтобы обезопасить себя? Внезапная энергия безжалостного сострадания отрывает нас от удобств и средств безопасности. Если бы мы никогда не испытывали подобного толчка, мы не могли бы расти. Нужно, чтобы нас выбили из размеренного, рутинного и удобного стиля жизни. Суть медитации не в том, чтобы стать честным и добрым в общепринятом смысле человеком, который старается обеспечить себе безопасность. Мы должны начать становиться сострадательными и мудрыми в глубочайшем смысле, открытыми и родственными миру каков он есть.
Как я уже говорил, символом сострадания в буддийских учениях является одинокая луна на небесах, тогда как ее образ отражается в сотнях чаш с водой. Луна не требует: «Если вы не откроетесь для меня, я не проявлю к вам симпатии и не стану вам светить». Она просто сияет. Все дело в том, чтобы не желать кого-то облагодетельствовать или осчастливить: здесь нет связи с какой-то аудиторией, нет «меня», нет «вас», нет «их». Речь идет об открытом даре, об полном великодушии без относительных понятий отдачи и получения. Такова глубочайшая открытость сострадания это раскрытие без требований.
Просто будьте тем что вы есть, будьте господином положения. Если вы просто будете, жизнь потечет вокруг и сквозь вас; и это приведет к работе и общению с кем-то, а тут, разумеется, требуется огромная теплота и открытость. Если вы можете себе позволить быть тем, что вы есть, тогда вы не нуждаетесь в «страховом договоре», тогда вам нет необходимости стараться быть хорошим, благочестивым, сострадательным человеком.
Вопрос:Почему подлинно сострадательный человек не заботится о том, чтобы давать что-то?
Ответ:Здесь дело не в отдаче, а в раскрытии, во взаимоотношениях с другими людьми. Дело в том, чтобы признать существование других людей каковы они есть, а не подходить к ним с точки зрения неподвижной и предвзятой идеи удобства или неудобства.
Вопрос:Нет ли в идее безжалостного сострадания значительной опасности? Человек может подумать, что он проявляет безжалостное сострадание, тогда как на самом деле он просто агрессивен?
Ответ:Да, это действительно так. Ибо эта идея весьма опасна, Если на той ступени, о которой я говорю, изучающий намерен практиковать безжалостное сострадание, он должен уже проделать огромный объем роботы в области медитации, изучения, преодоления осознанных заблуждений и самообмана, должен обладать чувством юмора и т.д. После того, как он пережил этот процесс, проделал такое долгое и трудное путешествие, его следующим открытием будет открытие сострадания и праджня. Пока он не прошел через длительную практику медитации и обучения, для него будет чрезвычайно опасно практиковать безжалостное сострадание.
Глава 15. Тантра
Наконец мы достигаем десятой и последней ступени пути бодхисатвы, это смерть шуньята и рождение в «светоносности». Шуньята как переживание отпадает, раскрывая светоносное качество формы. Праджня преобразуется в джняна, «мудрость». Но эта мудрость все еще переживается как некое внешнее открытие. Чтобы перевести бодхисатву в такое состояние, где он сам является мудростью, а не знает мудрость, необходим мощный толчок ваджра-самадхи. Это и есть мгновение бодхи, или «пробуждения», вступления в тантру. В этом состоянии пробужденности красочные, сверкающие качества энергий становятся еще более живыми.
Тогда как основное учение буддизма махаяны занято развитием праджни, трансцендентного знания, главное учение тантры связано с работой над энергией. В «Крийя-йога тантре» Ваджрамалы энергия описывается как «то, что пребывает в сердцах всех существ, самосущая простота, которая поддерживает мудрость. Эта неразрушающая сущность есть энергия великой радости, всепроникающая, подобная пространству. Это тело дхармы, свойственное непривязанности».
В тантристской традиции мы совсем не говорим о том, чтобы выйти за пределы эго; такая позиция чересчур двойственна; по сравнению с ней тантра гораздо точнее. Здесь нет вопроса о том, чтобы прийти «туда» или быть «там»; тантристская традиция говорит о пребывании «здесь».
Она говорит о трансмутации; при этом широко используется аналогия с алхимической практикой. Например, не отвергается существование свинца; но свинец трансмутируется в золото. Вам совсем не нужно менять его качество как металла; вы просто должны его трансмутировать.
Вы видите дальше аспекта отрицания шуньяты, дальше отрицания двойственности. Поэтому термин «шуньята» употребляется в тантре не слишком часто. В тантристской традиции термином татхата, «то, что есть», пользуются охотнее, чем термином шуньята, «пустота». Также гораздо чаще, чем «шуньята» употребляют санскритское слово прабхасвара, означающее «светоносность». Вы найдете эту ссылку на тантристскую традицию у Будды в последнем повороте Колеса Дхармы: вместо того, чтобы сказать, что «форма пуста, пустота есть форма» и т.д., он говорит, что форма светоносна. Светоносность, или «прабхасвара», связана с «махасукха», «великой радостью», «блаженством», полным достижением понимания того, что «пустота есть пустота».
Все еще существует осознание плотности и устойчивости земли, однако нет опасения ее утратить. Все открыто, безопасно, величественно; бояться нечего.
~~~~~~~~~~~~
Не важно, что написано. Важно, как понято.
|
|
|
|
Сейчас у нас: и 6 Гостя(ей)
Всего сообщений: 26685
Всего тем: 1151
|
Based on:
|
|
|
|
